I

Остехбюро Экономического управления ОГПУ

Актуальность рассмотрения темы организации научной деятельности у нас в стране остается высокой, поскольку до сих пор проблема эффективного развития этой сферы так и не решена. Более того, возьму на себя смелость утверждать, что она и не решается, оставаясь в основном неизменной с тех пор, как большевики в 1920–1930-х годах выстроили конструкцию, которая существует на протяжении уже почти 90 лет, при этом показав в целом свою невысокую результативность. Отмечая отдельные успехи по различным направлениям, можно констатировать, что наполненности всего спектра научных работ, которая бы соответствовала такой большой стране как СССР, а теперь Россия – нет. И до сих пор мы сокрушаемся, что у нас, в сравнении с другими странами, недостаточное количество патентов, изобретений, инноваций, открытий, особенно в прикладной сфере. Почему же это происходит?

Для понимания причин необходимо вернуться к истокам появления действующей системы научно-технической деятельности, выстраивания существующей конструкции научных учреждений, основа которой была заложена в 1920–1930-е годы.

В качестве частного случая научных учреждений закрытого типа предлагается рассмотреть историю особых (специальных) технических бюро в органах безопасности СССР (ОГПУ–НКВД––НКГБ–МВД) в сталинский период – в 1930–1950-е годы, которые в народе прозваны «шарашками». Читатель сможет составить представление о том, как они создавались, на каких принципах строились. Дается их структура, показывается масштаб и разнообразие выполняемых работ. Затронуты вопросы обеспечения их функционирования, как стимулировался высокоинтеллектуальный труд в условия казармы. По приведенным отчетам о деятельности учреждений можно судить о важности выполненных разработок.

Почему именно о «шарашках»? Да хотя бы потому, что их работа стала противоположным полюсом, крайней точкой удаленности от идеала, который предложен теоретиками социологии науки. В них с большой наглядностью, наиболее рельефно проявились черты режима, широко использующего внеэкономические способы принуждения к труду. К сожалению, объем статьи не позволяет с большой подробностью рассмотреть все детали работы особых бюро, многие из которых известны по воспоминаниям ученых, конструкторов, прошедших эти научные спецкоммуны. Наиболее популярным из произведений является книга А.И. Солженицына «В круге первом» и многосерийный фильм, снятый по собственному сценарию известного писателя, трудившегося в одной из закрытых лабораторий МВД-МГБ.

Первая четверть XX века была насыщена событиями огромного масштаба, повлекшими изменения в организации всего миропорядка. В этот период происходят глобальные социальные потрясения, появляется новый идеологический полюс, уведший часть планеты по другому пути развития, идет бурный рост промышленности, науки и техники. Одновременно с этим возникает потребность в объяснении случившегося, что приводит к возникновению социологии, как учения об обществе. Она была призвана не только объяснить произошедшие социальные катаклизмы, но и найти статистические законы общества (социальная механика), описать социальную генетику (происхождение и развитие общества) и социальную политику. Активное осмысления основ теории функционирования общества и входящих в него структур происходило как на Западе, так и в СССР.

Одной из важных частей социальной конструкции развитого общества становятся научные учреждения, поскольку роль и значение науки, техники, инженерно-конструкторского дела неуклонно возрастает. Они становятся главным рычагом усиления экономической и военной мощи государства, особенно принимая во внимание опыт мировой войны, которая стала первой войной моторов на земле, воде и воздухе. Научные достижения меняют жизнь людей. Они создают новые лекарства, продукты, технику, которая становится неотъемлемой частью быта человека, делают его труд более продуктивным, производительным. Появляются массовые автомобили, самолеты, радиоприемники. Зарождаются электронные машины и ракетная техника.

Происходит рост самой отрасли научных изысканий. Теперь это не удел гениальных одиночек. Идет самоорганизация научных и инженерных ячеек, поиски наиболее эффективных принципов их взаимодействия и форм организации их деятельности. Все более рельефно проявляется то, что институты научной деятельности превращаются в одну из важнейших подсистем социальной структуры общества.

В России эти процессы были практически уничтожены в период революции 1917 года и гражданской войны. Потребовались годы, чтобы преодолеть последствия этих событий и приступить к восстановлению разрушенного. Строительство организационной структуры советской науки, закладка принципов ее функционирования начала происходить во второй половине 1920-х годов. К этому периоду относятся первые работы отечественных философов, пытающихся осмыслить новую роль науки в обществе и связанные с ней аспекты. Впервые были определены основные ориентиры развития научных институтов, и тогда же появляется понятие «научная политика». Однако очень скоро дальнейшее развитие философского осмысления этой проблемы было остановлено.

Новые руководители государства не особенно нуждались в ученых гуманитарного направления, которым по определению свойственно критическое отношение к любой власти, не говоря уже о власти диктаторского типа. Поэтому часть из них была выслана из страны, из оставшихся – значительное количество отправлено на перевоспитание в специально созданные концентрационные лагеря. После этого дальнейшее развитие философии науки в СССР было сильно ослаблено и изменило направление своего движения, взяв за основу партийный и классовый принципы анализа проблем. Новая генерация гуманитариев была призвана «научно обосновывать» эпохальные решения партийной бюрократии. В западных странах в это время продолжается активное осмысление закономерностей развития науки и близкой ей инженерно-технической отрасли. Происходившие в них реальные процессы и их теоретическое осмысление привело к важному открытию. Оказалось, что наука и ее материальная составляющая, все эти большие и малые фирмы, лаборатории, конструкторские бюро и прочее – не однородная и монолитная структура, а гранулированная среда, состоящая из множества научных сообществ, сложнейшая сеть взаимодействующих друг с другом мелких и крупных организаций, учреждений, лабораторий и т.д.

Понятно, что в СССР такие процессы не состоялись по объективным причинам, а то, что выжило в тяжелейших условиях начала 1920-х годов, не могло стать примером и основой для развития сети научно-конструкторских учреждений страны, подобно тому, как это произошло в Европе или США. Естественный ход развития был прерван, и не был осмыслен не только по причинам социально-политическим, но и идеологическим.

Судьба специалистов в областях естественных, математических и технических наук была другой. На первых порах им было доверено научное обеспечение быстрого социально-экономического развития страны. Однако неудачи, последовавшие за авантюристическими и волюнтаристскими решениями в период выполнения первого пятилетнего плана (1 октября 1928 — 1 октября 1933), обрушили гнев высшего руководства страны и на научно-техническую интеллигенцию. Одним из результатов реакции на неудовлетворительное выполнение пятилетних планов стала реорганизация советской науки, причем самыми радикальными, революционными методами. Были разгромлены все профессиональные общественные организации научного сообщества, сложившиеся к этому времени. Их заменили общественно-государственные образования типа академий наук и отраслевых институтов, находящиеся под полным партийно-государственным контролем. Практика строительства научно-технической отрасли в СССР, очевидно была взята не из последних теоретических изысканий отечественных или зарубежных философов-социологов. Простая вертикальная конструкция, легко направлялась и управлялась, однако была лишена гибкости, не способствовала максимальному проявлению личной творческой свободы, не поощряла энтузиазм коллективов конструкторов-изобретателей и ученых-одиночек.

Высказанные американским философом Р.К. Мертоном идеи научного «сообщества» , как оптимального, по его мнению, типа институциональной организации науки, без механизма власти и прямого принуждения, без фиксированного членства, с опорой на такие принципы как традиции, авторитет, самоорганизация и другие, не находят применения в Советском Союзе.

Управляемая сверху конструкция научно-технической деятельности в СССР начинает использоваться на практике для решения какой-либо научной проблемы путем жесткого государственного регулирования с максимальной концентрацией усилий на выбранном направлении и возможным «принесением в жертву» других, менее важных. Таков был подход на протяжении практически всего периода советской власти. Сначала это объяснялось необходимостью обеспечить темпы индустриализации, затем победу в войне, затем выиграть холодную войну. Наработки западных философов в области социологии науки и научной профессии отбрасывались, поскольку не строились на базе марксизма-ленинизма, а следовательно являлись неверными изначально. Нельзя сказать, что проблематика наиболее эффективного устройства научных институтов в советский период вообще не рассматривалась. Однако степень свободы рассуждений, и тем более практических действий, по решению проблем была сильно ограничена идеологическими догмами.

И хотя сами западные философы понимали, что «в жизни» невозможно построить идеальные, соответствующие всем требованиям теории социальные конструкции, развитие западных научных институтов двигалось в русле идей, достаточно глубоко проработанных мыслителями-социологами. Вряд ли советские партийные, они же государственные деятели, были знакомы с высказываемыми идеями и ведущимися дискуссиями по социологии науки. На протяжении всего времени существования СССР, огосударственная и обюрокраченная научно-техническая отрасль развивалась в основном по экстенсивному методу, на плановой долгосрочной основе с жестким механизмом управления, научные институты были организованы не по принципу «сообщества», а по строгому иерархическому принципу. Все это способствовало прогрессу лишь на основных выбранных направлениях, как правило оборонного значения, не вызывало необходимости искать внутренние ресурсы развития, а плановая система сильно замедляла развитие новых научных поисков. В конечном счете, все это привело к научному и технологическому отставанию отечественной науки по многим направлениям.

Наиболее уродливой формой управления научно-техническим учреждением можно считать так называемые «шарашки», то есть закрытые научные учреждения тюремного типа. Есть данные о том, что подобные формы организации труда использовали не только в СССР, но и, например, в Германии, в период фашистского правления в годы Второй мировой войны . Однако пальму первенства тут все же необходимо отдать строителям развитого социализма в нашей стране.

Как, когда и в связи с чем появились «шарашки»?

Как уже говорилось выше, в декабре 1927 года XV съезд ВКП(б) утвердил директивы первого пятилетнего плана развития народного хозяйства СССР, а в мае 1929 года, на V Всесоюзном съезде Советов, план был утвержден в качестве закона. В нем отразилось стремление руководства парии форсировать развитие производства, в первую очередь тяжелой промышленности. Однако недостаточный учет совокупности всех факторов, неверная оценка реальных возможностей страны приводили к тому, что установленные плановые задания не выполнялись.

Виновниками срывов были объявлены контрреволюционные вредительские организации. В 1928 году прошел громкий процесс по одной из таких организаций, якобы действующей в угольной промышленности Донбасса («Шахтинское дело»). Это положило начало широкой кампании борьбы с вредительством по всей стране, в различных отраслях народного хозяйства: на железнодорожном транспорте, в нефтяной промышленности, военном ведомстве, рабочем снабжении, сельском хозяйстве. Начались шумные процессы по делам Промпартии, Трудовой крестьянской партии, другие . Пропаганда убеждала, что «вредители – эти бывшие капиталисты, дворяне, белые офицеры – были связаны с бежавшими за границу русскими капиталистами. Некоторые из них были прямыми агентами империалистических разведок ... Получая помощь от буржуазных государств, они занимались вредительством и шпионажем, ставили своей целью ослабить экономическую и оборонную мощь СССР, вызвать недовольство рабочих и крестьян, восстановить их против партии и правительства ...» К потенциальным вредителям были отнесены и «старые» (буржуазные) специалисты, многие из которых стали жертвами масштабных процессов и чисток. А поскольку в начале 1930-х годов «новых» специалистов еще не имелось, народное хозяйство оказалось лишенным наиболее квалифицированной части своих работников: техников, инженеров, конструкторов, ученых.

Устранение этих категорий работников из народного хозяйства в период интенсивного строительства промышленности создавало значительные трудности. Нехватку научных и инженерных кадров ощутили все соответствующие наркоматы: машиностроения, средств связи и транспорта, оборонного комплекса.

За «2–3 года органами ОГПУ раскрыты контрреволюционные организации в ряде отраслей нашего хозяйства», – говорилось в совместном Циркуляре ВСНХ и ОГПУ от 15 мая 1930 года . И далее: «В настоящее время, основные группы вредителей изъяты из нашего хозяйственного аппарата. На их место партия и Соввласть решительно двинула молодые кадры инженеров, техников, выдвиженцев из среды рабочих. Однако удар, нанесенный нашему хозяйству контрреволюционными организациями, чрезвычайно велик. Ликвидация результатов вредительства должна стать ударной задачей нашей промышленности. Для этой цели необходимо использовать все наличные инженерно-технические силы».

Таким образом, часть «наличных сил», сидящих по тюрьмам ОГПУ и уже отбывающих сроки на лагерных стройках, необходимо было вернуть в сферу научно-конструкторской деятельности. Без них выполнить поставленные в директивах партии задачи было невозможно. Именно это вынудило руководителей страны принять решение об их использовании, но под контролем чекистов.

В названном выше циркуляре было определено кому, и каким образом организовать применение названных «сил» в деле исправления вредительства. Органам ОГПУ было указано «принять все меры к тому, чтобы были использованы инженеры вредители, главным образом из числа осужденных» .

Выходу циркуляра предшествовала организационная подготовительная работа. В сентябре 1928 года Экономическое управление (ЭКУ) ОГПУ начало сбор сведений о содержавшихся под стражей специалистах, с требованием немедленного и подробного информирования о каждом последующем аресте лиц данной категории . И вскоре появляется первая ласточка, предвестница будущих особых конструкторских бюро. В декабре 1929 года было организовано авиационное особое КБ ОГПУ под руководством авиаконструктора Д.П. Григоровича, приговоренного к расстрелу. Деятельность данного КБ, по мнению его организаторов, явилась удачным опытом по использованию как осужденных, так и еще находящихся под следствием специалистов. В 1930 году, по просьбе руководства НКПС, было создано техническое бюро специалистов–железнодорожников при транспортном отделе ОГПУ.

Таким образом, с конца 1920-х годов в составе ОГПУ возникает новая, специфическая структура, которая существовала практически на всем протяжении так называемого сталинского периода развития страны, т.е. вплоть до 1953 года.

Как видится, политические мотивы арестов и осуждений являлись одной из причин создания такой структуры именно в системе ОГПУ, а не Наркомате внутренних дел. «Контрреволюционерам, вредителям, шпионам, диверсантам, террористам» требовался особый режим содержания. И пусть они были членами несуществующих партий и организаций, «вредителями» и «диверсантами» по недоразумению или стечению обстоятельств, но формально они представляли угрозу существующей власти и политической системе, а значит государственной безопасности. А поскольку они были выявлены и осуждены по линии ОГПУ, то ему и предстояло принять все меры к исправлению вредительства путем использования осужденных специалистов на работах в особых технических бюро. И не только осужденных. В совместном циркуляре ВСНХ и ОГПУ от 15.05.1930 допускалось с разрешения ОГПУ, «когда это не нарушает нормального хода следствия», привлекать к работе также и подследственных. Использовать вредителей следовало таким образом, чтобы работа их проходила, главным образом, в помещениях органов ОГПУ, в наиболее нормальных условиях. Органы ОГПУ «один раз в месяц должны сообщать в ЭКУ ОГПУ... о ходе работ привлеченных инженеров-вредителей и изживания вредительства по предприятиям».

Непосредственная организационно-плановая, координирующая и отчетная деятельность о работе всех остехбюро Экономического управления ОГПУ была возложена на Специально-техническое отделение управления (часто именовалось как Техотделение), которым руководил А.Г. Горянов.

В Техотделении ЭКУ ОГПУ было сформировано 14 основных групп остехбюро: самолетостроения (руководители: Григорович, Поликарпов); моторостроения (Бриллиант, Стечкин); танкостроения (Астров и Цейц); теплотехническая (Рамзин, Ларичев); снарядная (Кутов); сельскохозяйственная (Яковлев, Филиппов); гидротехническая (Ризенкампф, Хрусталев); энергетическая (Берлин); химическая (Шпитальский); пороховая; машиностроения (Доллежаль); по резиновой промышленности; крупного машиностроения (Неймайер); угольная и доменная (Жданов, Рабинович).

В Полномочном представительстве ОГПУ по Ленинградской области в это время также было организовано несколько направлений, в том числе, кораблестроения и артиллерии.

В августе 1931 года Политбюро ЦК ВКП(б) предписывает ОГПУ СССР организовать целую сеть особых технических бюро ( сокращенно: остехбюро) при крупных предприятиях оборонного назначения по всей стране: в Москве, на Северном Кавказе, в Западной Сибири .

В 1931–1934 гг., входящими в состав Техотделения ЭКУ ОГПУ конструкторскими бюро, были осуществлены масштабные и чрезвычайно нужные для государства работы в области авиастроения, танкостроения, моторостроения, судостроения, производства артиллерийских систем, снарядов, взрывчатых веществ. В особых КБ ОГПУ был создан прототип будущих знаменитых «Катюш». ОКБ № 4 при московском заводе № 1 вело работы по разработке радиоуправляемых фугасов. Химики вели изыскания новых прорезиненных тканей для защитных костюмов, создали изолирующий противогаз, подготовили проект реконструкции порохового производства. Была изготовлена опытная партия пуль, начиненных жидкими отравляющими веществами. Группа ученых микробиологов особо секретной лаборатории разрабатывала биологическое оружие и защитные вакцины. Специалисты групп принимали участие в крупных народнохозяйственных проектах, таких как разработка плана электрификации СССР.

Созданные в остехбюро проекты надо было сопровождать в промышленности, испытывать и внедрять в серийное производство, поэтому часть заключенных, досрочно освобожденных в качестве поощрения за свои достижения, продолжала работать в бюро в качестве вольнонаемных работников. Объем проводимых остехбюро ОГПУ работ неуклонно нарастал, что грозило превратить органы госбезопасности в параллельную ВСНХ структуру. Это вызывало недовольство руководителей ведомства, в частности заместителя председателя ОГПУ Г.Е. Прокофьева , который считал, что таким образом ведомство вытягивает провальную экономическую политику правительства. Желая избавиться от работ, не имеющих отношения к органам безопасности, он пытался убедить в этом руководство ведомства и, не стесняясь в выражениях, часто говорил: «...хватит работать на дураков! Чужими руками жар загребать хорошо, пусть попробуют сами!» , имея в виду руководителей высшего ранга. При этом вопрос о необходимости освобождения из остехбюро ОГПУ заключенных специалистов и возвращения их в народное хозяйство к этому времени уже назревал и неоднократно поднимался на самом высоком уровне. Особую настойчивость в этом проявлял нарком тяжелой промышленности Г.К. Орджоникидзе .

Однако до поры, все оставалось по-прежнему. Лишь в начале 1934 года, возможно в связи с реформой ведомства и создания объединенного наркомата внутренних дел, стали готовиться мероприятия по свертыванию работ остехбюро ОГПУ. Через некоторое время было принято постановление Политбюро ЦК ВКП(б) о ликвидации Техотделения ЭКУ ОГПУ и входящих в него особых технических бюро. Одно за другим, особые конструкторские бюро в составе нового НКВД были ликвидированы.

Положительному решению вопроса ликвидации остехбюро способствовали объективные обстоятельства, связанные с развитием экономики страны. Немалую роль также сыграли совместные усилия руководителей ВСНХ, наркоматов и ОГПУ. Подготовка и ликвидация остехбюро была проведена так стремительно, что к этому оказался неподготовленным даже К. Е. Ворошилов, руководитель оборонного ведомства, человек особо близкий к Сталину. Горянов вспоминает такой эпизод. Однажды он и М.Н. Тухачевский , с которым начальник Техотделения ЭКУ имел очень тесные производственные и личные связи, пришли к Ворошилову с докладом по техническому вопросу, касающемуся постройки нового танка. Получая указания от Ворошилова, Горянов дождался, когда тот закончит и сказал, что работы эти произвести нельзя, так как по постановлению Политбюро ВКП(б) Техотделение ЭКУ ОГПУ ликвидируется, а эту работу будут выполнять другие. На что Наркомвоенмор вспылил и ответил, что никакого постановления Политбюро нет, а это все выдумывает Ягода. Этот разговор Горянов передал Прокофьеву, на что тот повторил: «Я Вам в десятый раз говорю – на дураков работать нечего, закрывайте лавочку!». Таким образом, к началу 1935 года структуры ОГПУ, связанные с организацией работ заключенных специалистов были ликвидированы.

События 1937 года застают Горянова на посту начальника Управления Волго-Донского канала Наркомвода СССР. Вскоре он был арестован и расстрелян вместе с Прокофьевым, Тухачевским и другими известными деятелями, с которыми имел отношения в период его работы на должности начальника Техотделения ЭКУ ОГПУ.

История ОГБ статьи

Часть 2. 1939-1953 гг.