Шел 1953 год. Прошло уже восемь лет после окончания Второй мировой войны, но борьба с подпольными национальными движениями в СССР продолжалась.

В семи областях Западной Украины (Львовская, Тернопольская, Станиславская, Ровенская, Волынская, Дрогобычская, Черновицкая), являвшихся оплотом и базой националистов, боровшихся за независимую Украину, советскими органами безопасности был создан жесточайший контрразведывательный режим, позволявший пресекать всякую активность подпольщиков, и вынуждавший участников движения искать менее опасные районы, к которым относились большие города на востоке и юге Украинской ССР. К этому времени войсковых операций в Карпатах уже не проводилось, но интенсивная и изощренная оперативная работа и всевозможные технические средства, используемые Министерством госбезопасности (МГБ) СССР, приносили свои плоды в борьбе с остатками некогда многочисленной и разветвленной политической и боевой организации ОУН-УПА.

За послевоенные годы органами МГБ были раскинуты разветвленные сети агентуры, в том числе и в кругах активистов, близких к Центральному проводу ОУН. Сильнейший удар был нанесен ликвидацией в марте 1950 году командующего УПА Романа Шухевича, и последовавшем захвате его связных и документов. Организация украинских националистов несла большие потери, в том числе в руководящем составе, была загнана в глубокое подполье при чрезвычайной конспирации, и находилась на грани прекращения любых проявлений своей деятельности. Многие тысячи оуновцев, а также все, кто был замечен в оказании им какой-либо поддержки, были приговорены к длительным срокам заключения.

Для содержания осужденных участников «националистического бандподполья» были созданы специальные учреждения - особые лагеря. К 1953 году в СССР в системе ГУЛАГ МВД функционировало 10 особых лагерей. В них содержалось около 65 тысяч заключенных, осужденных за оуновскую деятельность.

В апреле 1947 года в СССР, хотя и ненадолго – до 12.01.1950, была отменена смертная казнь, что способствовало наполняемости лагерей осужденными указанной категории, активистами или сторонниками движения. Можно с большой долей вероятности предположить, что тем, кому в это время был вынесен 25-летний срок заключения, полагался расстрел.

Одним из крупных лагерей, который предназначался для содержания причастных к оуновской деятельности, был ДУБРАВНЫЙ ЛАГЕРЬ (Особый лагерь № 3, Особлаг № 3, Дубравлаг). Начальники: генерал-лейтенант Сергиенко В.Т., с 08.04.1948 по 14.01.1952; и.о. начальника генерал-лейтенант Гладков П.А., затем – полковник Черемисин И.Ф., с 16.04.1952 по 05.01.1954. Место прописки лагеря – Мордовская АССР, Зубово-Полянский район, поселок Явас (п/я ЖХ-385). Особый лагерь был организован 28 февраля 1948 г. на базе существовавшего ранее исправительно-трудового лагеря в системе ГУЛАГа МВД. А после ликвидации Главного управления лагерей, с марта 1953 года входил в Тюремное управление МВД СССР.

На момент преобразования, в 1948 году, в лагере имелось около 14 тыс. заключенных, из них мужчин — 9586, женщин — 4371. Затем численность сидельцев возросла: в 1949 – 1951 гг. до 23,5 тыс., на 1 января 1952 года – 25616 заключенных, но за 1952 год снизилась, и к февралю 1953 года составила 21 494 человека, из которых 888 з/к – общего контингента, остальные – особого режима. В последующие годы происходило заметное снижение количества заключенных мордовского лагеря.

В конце 1949 года 5000 заключенных 1-й категории физического труда из числа «общих контингентов» вывезли в другие лагеря, поскольку Особлагерь № 3 был определен для содержания ограниченно годных и инвалидов. Хотя производственный профиль Дубравного лагеря не назовешь легким. Заключенные работали на четырех деревообделочных заводах, занимались производством стройматериалов (кирпича, черепицы, извести, добыча бутового камня), обслуживали железнодорожную ветку протяженностью 91,1 км, вели сельскохозяйственные и строительные работы, лесозаготовки, добывали торф.

В лагере было организовано 19 лаготделений, в которых содержались заключенные особого контингента. Среди них – большое количество украинцев, осужденных за причастность в той или иной степени к ОУН-УПА, и другой антисоветской деятельности. Они составляли 21 % от общего числа лагерников.

И хотя особые лагеря находились в ведении МВД, непосредственной оперативной работой по особому контингенту – украинским националистам – занималось 2 Главное управление (контрразведка) МГБ СССР. В частности, его 7 отдел (линия украинских националистов-спецпоселенцев – УН-С), имевший работников в особых лагерях. Кроме того, активное взаимодействие Второго главка МГБ СССР по данной линии велось с Управлением 2-Н МГБ УССР. За пределами СССР такую работу проводило также 1 Главное управление (разведывательное) МГБ.

По данным оперативного отдела Дубравлага, состав заключенных участников ОУН-УПА, или как его называли в документах «бандподполья», выглядел следующим образом:

всего в лагере на тот момент содержалось 4364 человек;

По лаготделениям (л/о): 1-е – 722, 2-е – 120, 5-е – 320, 6-е – 763, 7-е –544, 8-е – 279, 9-е – 344, 10-е – 258, 11-е – 226, 14-е – 279, 16-е – 271, 18-е – 99, 19-е –139.

Для проведения дальнейшей работы с особым контингентом важно было знать не только их количество, но и качественный состав заключенных.

Выявлению руководителей движения уделялось большое внимание и прилагались значительные усилия. Из-за глубокой конспирации в деятельности ОУН-УПА, сведения о качественном составе з/к были приблизительные и периодически корректировались. В разное время сообщались различные количества членов Центрального провода – от 1 до 7, а также лиц, имевших контакты с Центральным проводом ОУН – от 2 до 6.

Несмотря на жесткую борьбу, которую вели заключенные в лагерях с лицами, сотрудничавшими с лагерной администрацией, не говоря уже о тайных осведомителях, которым грозила смерть, если об этом станет известно, в лагере была создана довольно широкая сеть агентов. По разработке украинских националистов в Дубравлаге использовалось 192 агента и осведомителя. Из них, 17 агентов оперативного отдела привлекались к разработке того или иного заключенного, представлявшего оперативный интерес, а еще 175 осведомителей отдела режима использовались по общему наблюдению.

На начало 1953 года из числа осужденных по линии ОУН-УПА в Особом лагере № 3 были выявлены по лаготделениям:

Члены Центрального провода ОУН – 1 (6-е).

Имевшие связь с Центральным проводом ОУН – 2 (5-е, 6-е).

Члены краевых, окружных, областных проводов ОУН - 7 (5-е – 3, 1-е – 2, 11-е – 1, 14-е – 1).
Родственных и других связей руководства краевых, областных и окружных проводов ОУН – 3 (7-е – 1, 10-е – 2).

Члены надрайонных проводов ОУН – 3 ( 6-е – 1, 14-е – 1, 16-е –1).

Члены районных проводов ОУН – 10 (1-е –1, 7-е – 2, 9-е – 1, 10-е – 1, 11-е – 3, 14-е –1, 19-е – 1).

Станичных – 172 (1-е – 25, 2-е – 1, 5-е – 12, 6-е – 38, 7-е – 20, 8-е – 12, 9-е – 6, 10-е – 9, 11-е – 9, 14-е – 16, 16-е – 15, 18-е – 2, 19-е – 7).

Кущевых – 46 (1-е – 5, 5-е – 9, 6-е – 4, 7-е – 6, 8-е – 3).

Бандглаварей – 2 (9-е – 1, 11-е – 1).

Участники СБ – 22 (5-е – 3, 6-е – 5, 7-е – 1, 8-е – 4, 9-е – 1, 11-е – 3, 14-е – 1, 16-е – 2, 18-е и 19-е – по 1).

Рядовые участники нацподполья и пособники – 4096 заключенных (1-е – 691, 2-е – 119, 5-е – 292, 6-е – 713, 7-е – 512, 8-е – 260, 9-е – 331, 10-е – 244, 11-е – 208, 14-е – 256, 16-е – 246, 18-е – 95, 19-е – 129).

Работа оперативного состава была непростой. Мало того, что контингент был тяжелый, да еще и требовалось знание украинского языка. Заключенные-украинцы Особых лагерей, и не только члены ОУН-УПА, но и осужденные за помощь и поддержку национального движения за независимость Украины, враждебно относились ко всем представителям администрации. Они сплачивались, создавали внутрилагерные организации, фонды помощи, добывали лекарства, отстаивали свои права, выявляли агентов и информаторов, противостояли блатным, которые при молчаливом поощрении со стороны начальства, пытались удержать власть над заключенными в своих руках. Одним из последствий сплоченности и организованности этой категории заключенных явилось то, что в особлагах прекратились притеснения и издевательства уголовников над политическими, характерные для 1930-х – 1940-х годов.

Именно в особлагах бывшие члены ОУН и бойцы УПА подняли три крупнейших восстания в истории ГУЛАГа: в 1953 г. Норильское (Горлаг), Воркутинское (Речлаг), а в 1954 г. Кенгирское в Степлаге, которое было подавлено с помощью танков.

Большинство заключенных украинцев были убежденными в своей правоте, продолжали верить в победу, которая придет раньше или позже, но обязательно будет. В январе 1950 года, в одном из перехваченных писем заключенной лагеря по фамилии Черная Галина Федоровна говорилось, что «никакие муки не сломят моей веры в будущее». Там же она призывала к объединению (всех патриотических сил – КС), которое «сделает великое дело».

В 1953 году, после восстаний в Горлаге и Речлаге начались поиски участников организации «Заполярные соколы Украины» во всех других Особых лагерях, где содержались члены т.н. бандподполья, в том числе и в Особлаге № 3.

Под кодовым названием «Мстители» было заведено агентурное дело на группу заключенных. В нее первоначально было включено 9 человек, подозреваемых в участии в вышеназванной организации:

1. Снигирь Максим Степанович, 1899 г.р., с. Мотынки Макаровского района Киевской области. Осужден в 1947 г., 10 лет ИТЛ.

2. Молодий Иван Иванович, 1919 г.р., с. Пикаровицы Синявской волости Ярославского уезда (Польша). Осужден в 1948 г.

3. Федевич Иван Андреевич, 1927 г.р., с. Черняево Мостисского района Дрогобычской области, 10 лет ИТЛ.

4. Щербак Николай Николаевич, 1927 г.р., г. Киев. Осужден в 1948 г. , 7 лет ИТЛ «за участие в контрреволюционной банде украинских националистов».

5. Гамник Иван Васильевич, 1915 г.р., с. Цыгановцы Ужгородского района Закарпатской области. Осужден в 1946 г., 10 лет ИТЛ.

6. Билик Дмитрий Панькович, 1914 г.р., с. Тустановичи Дрогобычской области, 10 лет ИТЛ.

7. Продун Ефим Кузьмич 1928 г.р., с. Подгородино Любимольского района Волынской области, 10 лет ИТЛ.

8. Онуфришин Петр Ильич, 1927 г.р., с. Демьяново Бурштынского района Станиславской области, 10 лет ИТЛ.

9. Романюк Андрей Иванович, 1933 г.р., с. Грани Добровицкого района Ровенской области, 25 лет ИТЛ.

Донесения лагерной агентуры подводили к мысли, что руководителем возможной организованной группы является Федевич. Свежих данных по нему не было. Лишь одна фраза из сообщения 1951 года могла навести на него лагерных оперативников. Якобы он сказал, что «300 лет Украина в ярме. Мы заключенные. Но ведем борьбу против «наездников».

Особой фантазии в формальном обвинении деятельности группы не требовалось и ничего нового в «выявленных» задачах группы не содержалось. Все в лагере и так понимали, что сплочение заключенных, причастных к деятельности ОУН-УПА, строится на взаимопомощи, поддержке, защите, совместных протестных акциях. Вряд ли группа свои задачи положила на бумагу и хранила в таком виде в лагере. Поэтому с большой долей вероятности можно сказать, что задачи были «подсказаны» оперативными работниками во время допросов участников группы.

Итак, задачи группы: «1. Сохранение западных украинцев, воспитание их в национальном духе и в случае войны вывести всех на Украину. 2. Подрывная работа на производстве в лагере. 3. Не допускать работы на органы МГБ-МВД. Выявленных - уничтожать. 4. Оказывать материальную помощь западным украинцам, изготовление листовок, распространение, вербовка новых членов, организация побегов».

Была ли группа сказать трудно. Однако по агентурному делу «Мстители» проведены аресты и допросы.

Из членов группы первым не выдержал Романюк и дал признательные показания. Следователи выбили из него, что группа есть, и что в ней велись антисоветские разговоры и обсуждались методы борьбы с советской властью. Изготавливались листовки.

Однако затем дело приняло не совсем удачный оборот. Романюк не выдержал тяжесть своего признания и повесился в служебном изоляторе. Вскоре были арестованы Федевич, Продун. Состав группы расширился на одного человека - Чечетку Владимира Кузьмича, 1927 г.р., который также был арестован.

Добывать показания было не просто. Арестованный Федевич стойко переносил допросы, но в конце концов не выдержал. Чтобы полностью разоблачить деятельность группы признания одного человека было недостаточно, необходимо было проведение очных ставок для уличения остальных участников. Однако, по всей видимости, и с этим возникли затруднения: Федевич категорически отказался участвовать в очных ставках. Тем не менее, агентурное дело «Мстители» было «реализовано», то есть закончено арестом всех членов группы и принятием различных репрессивных мер к каждому из упомянутых лиц, о дальнейшей судьбе которых в материалах больше упоминаний не имеется.

Дубравный лагерь стал местом заключения большой группы высокопоставленных деятелей и рядовых священников униатской (Украинской греко-католической) церкви. Среди них Слипый И.И., Чорняк И.И., Чарнецкий Н.А., Шипитко М.Н., Грабарь А.Е., Гоянюк Н.Ф.

За ними пристально наблюдали и даже пытались найти продолжение их враждебной деятельности в лагере. Что было трудно, даже несмотря на полную свободу рук оперативников. Единственное, что сдерживало «свободу рук» – международный авторитет митрополита Слипого и некоторых других заключенных, бывших руководителей УГКЦ.

Не вдаваясь в глубокий анализ всей деятельности греко-католиков (УГКЦ) в годы Второй мировой войны, следует сказать, что обстановка на территориях, где располагались их приходы, была чрезвычайно сложной. Церковь прикладывала максимум усилий, чтобы не допустить расширение кровавых конфликтов на национальной, конфессиональной и политической почве. На западе Украины в то время сошлись интересы гигантов – Германии и СССР, и ближайших соседей: Польши, Венгрии и Румынии. Также и украинское национальное движение хотело использовать свой исторический шанс на создание самостоятельного государства. От столкновения интересов всех названных выше сторон страдали все: украинцы и поляки, евреи и русские, в общем, простые люди, оказавшиеся в эпицентре этого кровавого вихря.

Митрополит УГКЦ Шептицкий в целом проводил политику, которую можно условно назвать политикой умиротворения. Кто-то назовет ее «и нашим, и вашим». Да, церковь сотрудничала с немцами и имела тесные контакты с представителями ОУН-УПА, собирала деньги на лечение раненых солдат Красной Армии и благословляла воинов дивизии СС «Галичина», при этом призывала не допустить резни между украинцами и поляками на Волыни, осудила истребление евреев, высказывалась против произвола, чинимого отрядами УПА. Митрополит ГКЦ Андрей Шептицкий писал письма с уверениями в искреннем и сердечном сотрудничестве Францу Йосифу и Николаю ІІ, Симоне Петлюре, Павлу Скоропадскому и Иосифу Пилсудскому, Адольфу Гитлеру и Иосифу Сталину.

Можем ли мы сейчас сделать однозначные выводы и осудить деятельность иерархов ГКЦ в годы мировых войн и сложнейший период между ними? Думаю, что все-таки следует быть осторожным в оценках.

А в послевоенные годы у победителя не имелось сомнений в отношении данной церкви. Совершенно определенно, советское руководство рассматривало верхушку ГКЦ в качестве агентуры германских разведорганов, которая еще задолго до вторжения фашистских оккупантов на территорию СССР вела антисоветскую деятельность, а затем действовала «в интересах немцев и проводила шпионскую работу в пользу Германии».

После присоединения западных областей Украины к УССР, «в соответствии с указаниями немецкой разведки» (указаний, понятно, никто не видел), руководители ГКЦ «проводили антигосударственную деятельность, скрыто побуждая духовенство и верующих выступать против мероприятий Советской власти, вселяя им надежды на скорое нападение фашистской Германии на СССР».

После 22 июня 1941 года количество и тяжесть преступлений греко-католиков против советского государства возросла многократно, и в целом составляла все возможные враждебные действия против СССР.

Патриарх Иосиф Слипый при аресте

Самым известным заключенным из перечисленных выше, безусловно, являлся митрополит ГКЦ Слипый Иосиф Иванович. Слипый был арестован в 1945 году и осужден военным трибуналом войск МВД Украинского военного округа на 8 лет. В апреле 1953 года у него заканчивался срок наказания, однако возвратиться на родину, во Львов, ему было запрещено. Митрополита предполагалось отправить в дом инвалидов по причине слабого здоровья. А ему всего-то шел 61 год! Для священнослужителя такого ранга – расцвет сил!

Заключенные церковные деятели Дубравлага

Другие деятели УГКЦ – заключенные Особого лагеря № 3:

Чорняк Иван Иванович, 1899 г.р., бывший преподаватель Львовской духовной семинарии и священник в одной из церквей г. Львова. Учился в Ватикане, был кандидатом на сан епископа, намечался в качестве замены митрополита И. Слипого. Уроженец с. Журавцы Перемышленского района (Польша). В 1940 году выехал в Германию, не желая оставаться в СССР. В 1946 году осужден на 10 лет ИТЛ. Характеризовался в лагере как очень умный человек, пользовавшийся большим авторитетом.

Чарнецкий Николай Алексеевич, 1884 г.р., миссионер епископ УГКЦ, г. Львов. С 1931 года - администратор Луцкой епархии. Один из старейших и авторитетнейших представителей УГКЦ. После присоединения западных областей Украины к СССР в 1939 году, был назначен экзархом ГКЦ Волыни, Полесья и Холмщины. Имел высшее духовное образование. Осужден в 1946 году на 5 лет. В лагере через агентуру было установлено, что на протяжении 1949-1951 гг. среди заключенных 8, 19 лаготделений Дубравного лагеря МВД «систематически проводил антисоветскую агитацию, направленную на свержение советского государственного строя, установление буржуазных порядков в СССР, возводил клевету на одного из руководителей советского государства». Вторично судим Спецлагерсудом Дубравлага в 1951 году и получил еще 10 лет ИТЛ. К 1953 году – старик-инвалид по болезни ног.

Шипитко Матвей Нестерович, 1893 г.р. Священник ГКЦ. Осужден в 1949 г. на 10 лет ИТЛ.

Грабарь Адальбер Евгеньевич, 1898 г.р., член сельской управы и священник в Закарпатской Украине. В 1949 году осужден на 25 лет ИТЛ.

Гоянюк Николай Федорович, 1882 г.р., священник. Арестован в 1950 году, осужден на 25 лет.

В лагере велось непрерывное наблюдение за священниками ГКЦ. Это было понятно, поскольку многие из них имели тесные связи с Римским священным престолом, что само по себе было чрезвычайно подозрительно. Практически с времени образования лагеря и поступления в него униатских священнослужителей, а именно 20.09.1950 года, было открыто агентурное дело с характерным названием – «Униаты», основным фигурантом которого являлся И. Слипый.

Основанием для заведения дела послужили «данные, свидетельствующие, что группа католического духовенства (Чарнецкий Н.А., Шипитко М.Н. Черняк И.И. и др.) проявляет попытки к проведению организованной антисоветской деятельности среди заключенных Особого лагеря № 3». Идейным вдохновителем и организатором антисоветской работы среди заключенных из числа духовенства был определен Слипый, который «используя свой авторитет митрополита, брал под свое влияние бывший актив униатской церкви в лагере и направлял его на выполнение директив Ватикана «по духовному завоеванию России».

По одним сведениям «... вокруг Слипого И.И., собирается и сплачивается актив из верующих украинских националистов. Они его обслуживают, делятся с ним впечатлениями». Другой информатор доносил, что Слипый «всю свою деятельность в будущем основывает на разрушение православной церкви и создание на ее месте ГКЦ. Во время посещения Слипым папы Римского, последний предлагал ему, подготовлять меры к «духовному завоеванию России». Третий, как под копирку, сообщал почти то же: «Слипый следует основной идее папы Римского при помощи духовной власти захватить власть в СССР в свои руки». А еще один докладывал, что «Слипый ставит задачу вести постоянное наблюдение за морально-политическими настроениями украинцев, разъяснять им политические события в духе национализма, укрепления в них веры в благоприятные условия развертывающихся антибольшевистских настроений украинцев». Можно «легко» представить, как митрополит говорит: «Поручаю вам на месте православной церкви в стране создать ГК церковь. Ведите наблюдение за морально-политическими настроениями населения». Или: «Разъясняйте события в духе национализма...». Тем не менее, на основании этих действительных или фиктивных доносов дело было заведено.

Однако за весь 1952 год ни на митрополита, ни на его коллег по лагерю существенных данных, заслуживающих оперативного внимания, добыто не было. Возможно это было связано с тем, что в июне 1951 года И. Слипый был этапирован в Киев, где пробыл до декабря 1951 года. Так вот, по наблюдениям лагерного оперативного отдела, после доставки митрополита обратно в лагерь, он замкнулся, ведет себя крайне настороженно, избегая всяких бесед. Исключение составил лишь очень узкий круг приближенных униатов.

Пребывание в киевской тюрьме, по-видимому, убедило митрополита в том, что каждый его шаг под контролем. Переписка, даже та, которую удается отправить по, казалось бы, надежным тайным каналам, становится известна оперативным работникам, потому что зачастую ими же и организована через подставных лиц. Таким способом МГБ выявило связи митрополита с униатами, проживающими в Западной Украине и на поселении в разных отдаленных районах СССР. В числе тех, кто попал под особых контроль после переписки с иерархом ГКЦ, были спецпоселенцы Пилюх (Иркутская обл., Бодайбовский район); Прийма (Красноярский край, Казачинский район); Зарицкий Любомир; Рудке Василий, арестован в 1950 г.; Новосад Василий, монах, выселен на восток; Караись-Еротина Антонина, монахиня (спецпоселенка, участок Чильба, Хабаровский край); Черный Дмитрий (Кузбасс); Пасик Иван, священник.

Через агентуру и осведомителей оперативные работники получали информацию и на других участников дела.

Им было известно, что заключенный Шипитко в начале 1951 готовил празднование Рождества. А любое религиозное мероприятие или богослужение, на которое собирались заключенные, рассматривалось оперативным отделом лагеря как прикрытие для проведения антисоветской агитации среди западных украинцев. В доносе отмечены слова, которые говорят о настроении и ожиданиях священника: «... мы должны в этот день думать о том, чтобы выдержать этот период угнетения, который долго не продлится, скоро начнется война и мы будем освобождены».

О какой войне идет речь? Резкая антиамериканская риторика советской пропаганды, нагнетание напряженности между СССР и США, в лагерях отзывались совершенно другим эхом. Заключенные украинцы с надеждой смотрели на США, считали, что только война и победа Америки сможет прекратить их страдания. Все ждали, что это случится в ближайшие годы.

Шипитко высказывал мысли, которые поддерживали дух заключенных. «Бог строго накажет наших угнетателей... Большевистский антихрист будет уничтожен и вся Украина станет самостоятельным государством», говорил он в одной из бесед.

По доносам на других заключенных, включенных в дело «Униаты», следовало, что данных о проведении ими антисоветской деятельности не имеется. Это относилось к Чорняку, который также как и митрополит, был очень замкнут, часто уединялся а также к Гоянюку (70 летнему старику) и Грабарю.

Еще один заключенный Особлага № 3 – священник ГКЦ Карушенко Василия Дмитриевича, 1913 г.р. Осужден в 1945 году на 10 лет. Содержался на 11 лаготделении Дубравлага. В 1941 году - член Украинского центрального комитета (Общественная организация для украинцев в Генеральной Губернии, организованной фашистской Германией на землях Польши и Галиции).

Ему вменялось в вину, что он «завербовал в члены украинского комитета около 200 чел. которых воспитывал в антисоветском духе». Имел тесную связь с членом ОУН Ижек Василием и др. В июне 1944 года предоставлял свою квартиру оуновцам для нелегальных сборов, где также участвовала его сестра как член ОУН.

Таким образом, о какой-либо активной целенаправленной работе униатских священников в Дубравлаге говорить не приходится. Для нее у униатов не было никаких особых возможностей и просто физических сил, так как большинство из них пребывали в преклонных летах. Кроме того, они были разделены, содержались на разных лаготделениях, имея минимальные возможности для общения. Опасность получения дополнительного срока, большой риск перехвата нелегальной переписки и как следствие опасность для адресатов на воле, жесткий контроль в лагерных условиях, невозможность исключить вероятность контактов с агентами и информаторами, вызывали чувство безысходности, угнетало заключенных. По обрывкам фраз из доносов можно представить, что творилось в умах и душах этих людей, на что они надеялись, что просили у Бога в своих молитвах.

Впоследствии, отбыв наказания, лишь немногие из них вернулись к своей церковной деятельности.

Кто еще из известных личностей находился в Дубравлаге?

В Дубравлаге содержались женщины, некоторые из них представляли особый интерес для органов безопасности, поскольку имели личные и функциональные связи с высшим руководством ОУН-УПА.

В результате изучения личных дел заключенных, а также анализируя поступающую информацию, оперативным отделом были выявлены ряд активных участниц «бандоуновского подполья».

Возняк-Лемик Любовь Евгеньевна. Крошечная девушка, имевшая железный характер и волю, она была связана с высшим руководством ОУН, чем представляла большой интерес для МГБ. Родилась 30 сентября 1915 года на Лемкивщине, сейчас – территория Польши.

В ОУН с 1932 года. Была членом молодежной национальной организации «Юнацтво». После прихода советской власти во Львов, в 1939 году, выехала в Польшу. Там окончила санитарные курсы и школу радиошифровальниц.

В 1940 году вышла замуж за Миколу Лемика, который стал известен после теракта 1933 года в отношении Алексея Майлова - руководителя консульства СССР во Львове, в качестве мести за организованный голодомор в зиму-весну 1932-1933 годов.

После 1941 года Л. Возняк выполняла различные задания ОУН в восточных областях Украины. С 1943 года до дня ареста работала в реферантуре пропаганды главного провода ОУН и на львовской радиостанции «Афродита», выходившей в эфир нелегально.
Лично знакома с руководителями ОУН С. Бандерой, Лебедем, Ребетом. Брат С. Бандеры – Василий, был женат на сестре Любы Возняк – Одарке. Некоторое время Возняк Л.Е. проживала на квартире у Степана Бандеры, была одной из немногих, кто присутствовал на его свадьбе.

Возняк Любовь Евгеньевна, 2000 г.

Главным ее оружием было слово: устное и письменное. В лагерных документах сообщалось, что заключенная Возняк Л. пользуется большим авторитетом как «патриотка»-националистка. По агентурным данным она проводила среди заключенных «беседы о необходимости работы над собой, чтобы не забыть своих националистических идей». Написанные ею листовки имели значительную силу. В них она убеждала украинских политзаключенных не соглашаться быть бригадирами, начальниками цехов, чтобы не быть «батогом над своими и чужими», что интерпретировалось как «запрещение заключенным украинской национальности выполнять ответственные работы в лагере».

Ее записки передавались от заключенного к заключенному, расходились по лагерю. Их хранили, несмотря на угрозу наказания или даже нового срока. В ноябре 1951 года одна из агентов представила рукопись, составленную Любой Возняк, в которой «содержались резко антисоветские выпады против существующего в СССР строя».

Дальнейшая судьба этой женщины полна трагизма. В своем интервью, которое она дала в 2000 году, Возняк Л.Е. рассказала как произошло ее освобождение в 1956 году. Сколько мытарств она прошла, пытаясь вернуться в родные края. Отбывшим наказание за оуновскую деятельность возвращение на Западную Украину было негласно запрещено.

В Особом лагере № 3 содержалась еще одна заключенная, представлявшая значительный интерес для органов безопасности как человек, близкий к одному из ключевых фигур подпольной борьбы украинских националистов – Роману Шухевичу, с ноября 1943 года – командующему Украинской повстанческой армией.

Речь идет о Березинской (Шухевич) Наталье Романовне, 1910 г.р., уроженке с. Лецивка Долинского района Станиславской области, бывшей жене Романа Шухевича. Березинская была осуждена в начале 1947 года на 5 лет ссылки в Кокчетавскую область. Однако вскоре, 8.09.1947, осуждена Особым совещанием при МГБ СССР на 10 лет ИТЛ. В Особый лагерь № 3 прибыла 28.12.1948.

Березинская (Шухевич) Наталья Романовна

Хотя в 1944 году Наталья Березинская и Роман Шухевич еще при немцах формально, по документам, разошлись, чтобы не подвергать опасности детей – Марию и Юрия, а также семью Березинских, Наталья была осуждена, как отмечалось в справке оперативного отдела лагеря, «за принадлежность к ОУН, а также как жена руководителя оуновского подполья». Не помог развод и детям. Они были определены в детдома, а Юрий в 1948 году, в возрасте 14 лет, был арестован и вышел на волю лишь, когда ему исполнилось 55.

И хотя в 1950 года Роман Шухевич погиб при попытке его захвата, это не отразилось на судьбе Березинской. Она продолжала отбывать наказание в Дубравлаге.

В апреле 1953 года в МВД Мордовской АССР доставили письмо. В нем говорилось, что заместитель начальника 1 Главного управления (разведка) МВД СССР генерал-лейтенант Судоплатов П.А. просит взять в активную агентурную разработку двух заключенных, находящихся в Особом лагере № 3: Шухевич Наталью Романовну и Возняк Любовь Евгеньевну. В ходе разработки требовалось тщательно изучить настроения, поведение и связи по лагерю, а также с кем ведут переписку и характер этой переписки «... в связи с тем, что Шухевич и Возняк представляют серьезный оперативный интерес для наших органов».

В ответ на запрос и обращение заместителя начальника 1 Главка объединенного МВД из республиканского МВД сообщили, что Шухевич-Березинская и Возняк здоровы, компрометирующими материалами на них по лагерю не располагают. Из характеристик, собранных из доносов агентуры было известно, что Березинская пользуется большим авторитетом среди украинок, которые обращаются к ней «пани Натали». Кроме того она «... восхваляла своего мужа», «умеет вести разговор с людьми разного уровня».

Несмотря на отсутствие серьезных признаков какой-либо враждебной деятельности Березинской в лагере, было дано указание взять заключенную в агентурную разработку в связи с тем, что она «группирует заключенных, осужденных за участие в ОУН, ведет среди них антисоветскую националистическую агитацию». Целью разработки было «... вскрыть организованную националистическую работу и выявить неразоблаченные связи» Березинской. Что такое активная разработка можно понять из того, что по Березинской-Шухевич было задействовано по плану мероприятий 7 агентов.

В лагере содержались и другие заключенные, имевшие в прошлом связи с Центральным проводом ОУН, или с руководителями высшего звена ОУН. В частности, Галицкая А.Г. Однако, к 1953 году активная оперативная работа в отношении нее была прекращена. Отмечалось, что из-за плохого состояния здоровья, вследствие ранения головы при самостреле, заключенная националистической работы в лагере не проводит, стремится к одиночеству.

На Галицкую в оперативном отделе имелись следующие данные:

«До ареста – без определенного места жительства. Осуждена в 1945 году. Находясь в г. Львове, в 1942 году была завербована членом Центрального провода ОУН Барабашем. Галицкая работала во 2 отделе Центрального провода ОУН по изготовлению паспортов для националистов. В декабре 1942 года по указанию краевого провода в Коломыйском окружном проводе ОУН организовала курсы по подготовке руководителей националистических кадров. В ноябре 1943 года Станиславским областным проводом ОУН была назначена в качестве проводника женской сетки, в марте 1944 года центральным проводом была переброшена в Буковину, где возглавила провод, проводила вербовку в члены ОУН, формировала вооруженные боёвки. Галицкая имела тесную связь с Центральным проводом ОУН.

За время пребывания в заключении Галицкая разрабатывалась по делу-формуляру, заведенному ОИТК УМВД Харьковской области в июле 1946 года. Разработкой установлено: поддерживает связь с осужденными за оуновскую деятельность, проводила агитацию, призывая заключенных к продолжению борьбы за «самостоятельную Украину». Через агентуру были выявлены две оуновские связи, которые затем были установлены УМГБ Станиславской области».

Кук С.М., осужден в 1945 году за то, что являясь отцом руководителя Центрального провода ОУН Кук Василия Степанович, оказывал активную материальную помощь ему и другим, укрывая их от советских органов. Взят на агентурное наблюдение.

Мурий Б.А., руководил сектором политического воспитания кадров ОУН, инструктировал районных проводников.

Бондаренко И.И., в ОУН вступил в 1943 году, поддерживал тесные связи с руководящим составом Центрального провода и через его представителей получал задания о вербовке новых членов ОУН. Имеет склонность к побегу.

Петрович В.И., с 1936 года - в ряде националистических обществ. В марте 1944 года был завербован в ОУН одним из активных националистов Мельником.

Черная Галина Федоровна, 1931 г.р., с. Сушки Барашевского района, Житомирской области. Осуждена в 1949 году по ст. 20-54-1а на 25 лет ИТЛ. Переведена из Особого лагеря № 6 (Воркута). В сентябре 1952 года была взята в агентурную разработку в связи с подозрением в причастности к организации «Заполярные соколы Украины» во время своего пребывания в Речлаге (Особом лагере № 6). По плану мероприятий по Галине Черной были задействованы два агента.

Еще один из заключенных – Кузьминский Дмитрий Иванович, 1889 г.р. Осужден в 1949 году на 25 лет ИТЛ.

Обращает на себя внимание, огромные сроки, которые получали лица, оказывающие содействие подполью. В материалах на заключенного Кузьминского было отмечено, что он «... в 1944 году установил преступную связь с оуновским подпольем, в течение 2-х недель укрывал в своем доме раненого бандита УПА, которому оказывал материальную и медицинскую помощь. В 1944¬–1945 гг. также укрывал в своем доме бандитов УПА «Огонь», «Ясень», своего сына «Небесного». В течение 1947 года среди граждан села (с. Грязево Стрелковского района Дрогобычской области) проводил антисоветскую агитацию.

Лагерные бури 1953-1954 гг. обошли стороной Дубравный. То ли потому, что контингент был не той физической категории (больные, престарелые, немощные, женщины), то ли вождей недоставало (по разным данным от одного до 6 членов Центрального провода ОУН или имевших связи с ним). Так или иначе, но восстания в нем в 1953 году не произошло, да и не готовилось. Малейшая активность заключенных подавлялась в зародыше. Оперативники МГБ имели обширную сеть лагерной агентуры. Единственной возможностью выжить в таких условиях, было - терпеть и ждать.

Несмотря на присутствие священнослужителей ГКЦ высокого ранга в лагере не проводилось многолюдных богослужений, мероприятий по случаю церковных праздников, исполнение различных церковных обрядов. Достижением заключенных было уже то, что на Рождество, латинское и православное, они могли не выходить на работу, заранее проведя на производстве длительный период без выходных.

После смерти И. Сталина появилась надежда на перемены, но прошли еще долгие годы, пока начался процесс освобождения заключенных и спецпоселенцев Особого лагеря № 3, которым предстояло пройти еще много различных испытаний в своей «свободной» жизни.

25 ноября 2014 года

История ОГБ статьи