стоялиУже подходя к железной дороге,  из-за деревьев я услышал шум  прошедшего  в сторону Горовастицы дизеля. Я вышел к железнодорожному полотну и быстрым шагом пошел в сторону платформы. На половине пути   мне встретились несколько человек. Очевидно, что они приехали  на местном поезде и направлялись в Чигориху.  Антонина Васильевна немного  отстала от группы. Ее небольшую фигурку в старой замусоленной темно-синей куртке и с платком на голове я заметил издалека. Увидев меня, она не удивилась, продолжала быстро двигаться,  собранная,  озабоченная стремлением как можно быстрее дойти до дома.   Одной рукой она придерживала две тяжелые сумки,  соединенные веревкой и переброшенные через плечо,  в  другой руке она несла  наспех  связанные куском упаковочного шпагата   ржавые листы железа, похожие на самодельные противни.

стоялиВзяв железки, я предложил ей  помочь донести и сумку,  что потяжелее. Но она запротестовала, сказав, что если убрать одну из сумок, то другая, без противовеса,  ее свалит. Что в них было – неизвестно, по-видимому,  торговля в городе не удалась,  и пришлось нести выкопанную накануне картошку обратно. Дорогу до деревни, а  это  не меньше километра по пересеченной местности,  мы осилили в темпе марша. Я едва поспевал за 78-летней женщиной, навьюченной тяжелой поклажей.

стоялиПочти с той же скоростью она  поднялась в гору, прошла  через свой двор не в дом, а прямиком в огород, сдвинув перекошенную, неизвестно на чем державшуюся калитку.

Левее виднеется сарайчик на огороде Антонины Васильевны

стоялиИ только там, сбросив с себя груз,  тяжело опустилась на старое,  почерневшее  от времени и непогоды  бревно, чтобы немного перевести дух.   Теперь было видно как она устала. При этом усталость ее была не показной. Она не нуждалась в проявлении  жалости или выражения сочувствия к себе  с моей стороны. Видно было, что это человек огромной воли и твердого характера, способный  и привычный в одиночку  выживать в здешних суровых условиях, способный постоять за себя сам, не надеясь на чью-либо помощь.   Сама обрабатывает клочок земли, по-бабски по-стариковски поддерживает дом, возит  на рынок  в Осташков  выращенные овощи, и при этом еще держит оборону от соседей напротив - Коленцовых, которые, как ей кажется,  воруют у нее с огорода. 

стоялиЯ дал ей листок с   ранее написанными  показаниями от ее имени. Она молча прочитала, кивнула головой, дала мне паспорт,  чтобы я вписал необходимые  данные.  

Вход в дом со двора.

стоялиПосле этого я передал ей продукты, выслушал её «не надо»,  «зачем»  и что-то еще  в том же духе.  Я не думаю, что именно этот небольшой гостинец произвел на неё  сильное впечатление, но немного передохнув Антонина Васильевна сама предложила пройти со мной по деревне, чтобы показать место вероятного захоронения деда тогда,  в 1942 году.

стоялиВидно было, что  ей самой хотелось поговорить. Вопросов я почти не задавал, да это было и не очень удобно: приходилось громко кричать ей прямо в ухо. Антонина Васильевна сама понимала,  что мне было бы интересно.  Лишь изредка своим коротким вопросом  я  направлял её рассуждения или воспоминания в нужное мне русло.

стоялиИз двора напротив выбежала откормленная такса Коленцовых.  Вертя хвостом,  понеслась к нам с явным намерением поиграть.  Бросилась сначала на меня, потом подпрыгнула к Антонине Васильевне, опираясь на нее передними лапами.  Антонина Васильевна явно не жаловала соседского любимца, шлепнув его по шее,  чтобы скинуть с себя назойливого шалуна. Это вызвало недобрую  тираду со стороны  жены Николая. Мы пошли дальше, а женщина продолжала вслед выражать свое недовольство,   упоминая нелюдимость Антонины Васильевны. 

Антонина Васильевна показывает место могильника за Чигорихой.

стоялиЭкскурсия по деревне была недолгой, но содержательной. Я увидел место, где  в годы войны была небольшая санчасть.  От нее остался небольшой заросший травой и кустами холмик, да кое-где виднелись следы  кирпичного фундамента.  Прошли мимо дома её подруги Марии Ивановой, мимо гигантской ивы, дошли до заросшего луга на окраине. Видно, что не часто бывала здесь коренная жительница деревни, хотя все это было всего на расстоянии до четырех  сотен метров от ее дома.    С трудом  вспоминала, где мог находиться могильник, не сразу узнала место. Но в конце концов заговорила более уверенно, указывая на заросли кустов в небольшой низине. Где-то здесь, говорит, потому что на поле председатель не разрешил хоронить.  А где точно – неизвестно, то ли тут, то ли подальше.  Но поскольку уже никто за могилами не ухаживал, значит забрали их в Щучье. Обычно так и было. Выкопают захороненных, перенесут, а место потом  распахивают. А всех ли выкопали, неизвестно. Вот Мария точно бы сказала. Но где ее сейчас найдешь?  Известна только девичья фамилия, год рождения,  да примерно область, куда уехала пятьдесят лет назад. С тех пор ни разу в деревню не приезжала, ни одного письма своей подруге не написала. Боялась, что найдут и вернут в колхоз. А что потом  с ней стало – неизвестно.   

стоялиТоскливое зрелище представила собой деревня Чигориха. На кладбище  чувствуешь себя лучше. Все время вертелся вопрос почему, что такое произошло с народом, который еще всего-навсего  90 лет назад жил здесь большими семьями, строил каменные дома с красивыми,  затейливо украшенными резьбой фронтонами и наличниками, и не собирался покидать веками обжитые места?  Где плотник Григорий Захаров с  братьями?

Резьба на фронтоне одного из домов. Читается: «1913 г… Плотн.Григ.Захар&братьямъ».

стоялиА что тут гадать, спросите у Антонины Васильевны,  и таких как она. Тихий,  безмолвный  люд,   наши женщины, вынесшие на своих плечах то, что вынести почти невозможно, они всё видели, они всё понимают, они пережили тех пламенных строителей светлого будущего, и теперь  молча качают головой на развалинах разрушенного «старого мира»,  но так и не построенного нового.    Кто же хотел оставаться здесь, где за каторжный труд получаешь мифические трудодни, где за пучок колхозного  сена могут посадить на долгие годы, где главное - работа, а ты трудовая скотина и дорогу не строят из-за того, что поля убудет.

стоялиА значит  никому нет дела до твоих простых человеческих нужд,  житейских трудностей, твоих мыслей.  Где все уже решили за тебя: когда пахать, что сеять, когда жать. 

стоялиВот и разбежался народ. Ушел парень в армию – уже не возвращается, вышла девушка замуж – бежать из деревни. А тридцатые-сороковые сколько выкосили молодых мужчин? А ударные стройки коммунизма?   Вот и осталась деревня без будущего, вот наглядный  итог коммунистических экспериментов. А что демократы? Они осуществили многовековую мечту селян:  вернули им землю. Да только селян уже не осталось, и что с ней делать – никому не ведомо. За что же их ругать, что «колхозы развалили»?  

стоялиРаспрощался я с Антониной Васильевной, памятуя о том, что  договорился встретиться с Николаем Коленцовым. А его еще надо было найти в Осташкове. Путь  обратно показался быстрым, всю дорогу я размышлял над словами Антонины Васильевны,    мне казалось,  что я узнал какую-то большую тайну этой земли, и  теперь смотрел на всё  другими глазами. 

стоялиВот и поворот на Осташков, озеро Селигер, мост. В приподнятом настроении я не заметил, что немного превысил разрешенную в городе скорость,  и пост ДПС тут же вернул меня с небес на землю. Избежать штрафа помогло удостоверение офицера ФСБ, однако молодой сержант добросовестно выписал протокол нарушения и вынес мне меру наказания: предупреждение.  

стоялиДом Николая Коленцова я нашел после некоторых блужданий. Пока ходил с поисками обратил внимание на  удивительную особенность местного жилого строительства: частные одноэтажные дома располагались буквально в нескольких метрах от берега Селигера!  То есть,  в озере,  на протяжении многих лет, практически не  меняется уровень воды.

стоялиНиколай меня уже ждал, сидя на лавочке у дома. Прочитал написанное, одобрил,  пошел за паспортом. Посидели, поговорили о военном и послевоенном времени. Я все пытался до конца прояснить  вопрос с перезахоронением. Но об этом Николай имел смутные воспоминания.  На этом и расстались. 

Козловы статьи

Далее