которыхПрошло четыре года с тех пор как я начал заниматься поисками места гибели и могилы Козлова Ивана Михайловича. И вот, наконец, следы привели меня в окрестности деревень Семеновщина и Чигориха Осташковского района. Надежду на успех, на то, что все-таки удастся найти могилу деда, вселяло то обстоятельство, что он не воевал в действующей армии, а являлся машинистом паровоза, тянувшего в тот трагический день для Калининского фронта воинский эшелон под номером «531». А это, в те времена, была если не фигура, то уже не пешка. «Пан механик», так уважительно называли машинистов в эпоху огня и пара.   

Сведения о налетах за сутки 5 и 6 мая. Время с 18.00 по 18.00

которыхПо данными, почерпнутым из Центрального архива Министерства обороны, согласно докладам отдела военных сообщений Калининского фронта о налетах на железнодорожную линию мне было известно, что на перегоне Горовастица – Черный Дор 5 мая 1942 года вражеских налетов не отмечалось. И хотя именно это число было указано в письме из отдела кадров депо Медведево от 1943 года как дата гибели Козлова И.М., более достоверными являются данные военных. Наверняка сообщение о гибели деда было зафиксировано кадровиками лишь по возращении бригады из рейса, а значит с опозданием и поэтому является приблизительным.       

Область поиска места гибели Козлова И.М. Согласно справке (похоронке) это перегон Горовастица-Черный Дор.  

которыхА вот 4 мая 1942 года, по сводкам военных железнодорожников, произошло 2 бомбежки немецкой авиации. Одна - около 10 утра, на 80-м километре у деревни Чигориха.  Другая  - в 13.00 на 82-м км у деревни Семеновщина. Причем потери отмечались лишь на 80-м километре (2 погибло, 6 ранено), но более сильная, массированная бомбежка была на 82 км, хотя тут о пострадавших не сообщалось.

Сведения о налетах с 3 на 4 мая. С 18.00 3 мая по 18.00 4 мая.

которыхЯ был настроен, что место гибели деда все-таки было на 82 км. Согласно сводке, именно там был сильно поврежден паровоз, который даже не смогли убрать с путей (он перевернулся), и пришлось сделать обходной путь. Возможно, рассуждал я, просто не доложили о потерях, поскольку погибшие были железнодорожники, а не военнослужащие. Осталось прибыть на место и опросить стариков, или тех, кто мог знать о событиях того дня.

которыхПриехал в Осташков в районе 12 часов дня, успев рано утром проскочить московские пробки. Немного передохнул и отправился по намеченному ранее маршруту: Осташково – Черный Дор – Гринино – Междуречье – Семеновщина – Чигориха, всего около 30 км в один конец.   

которыхДорога от Осташкова до Черного Дора окончательно пришла в негодность. Пришлось освоить технику экстремального вождения: круто перекладывать машину то вправо, то влево, разгружая поочередно колеса, пролетающие над глубокими, с острыми краями, выбоинами. Очевидно, что такое состояние дороги явилось результатом вывоза леса: тяжелые грузовики окончательно разбили асфальт. Местным жителям, думаю, от этого ничего, кроме колдобин. Ранее, подъезжая к Осташкову, глядя на свежие, еще дымящиеся вырубки и сложенные в штабеля бревна, подумалось, что вот, все упрощается: теперь уже пилят лес прямо у трассы на Торжок. Затрат никаких. Прибыль - по максимуму. А что получит район и город?

которыхУ деревни Гринино, пришлось еще раз обратиться к карте двухкилометровке. Из двух дорог выбрал правую и попал на большак: широкую укатанную грунтовую дорогу. Здесь, на безлюдной лесной дороге, почувствовал себя почти пилотом WRC - рейсингового автомобиля - лихо заныривая в повороты извилистой и пустынной трассы.

которыхЯ ехал в деревню Семеновщина целенаправленно, зная, что там живет ветеран войны, женщина, которая работала в войну на железной дороге как раз на этом участке. Причем мне сказали, что на зиму она уезжает к детям, а летом возвращается к себе в деревню. Поэтому я был не уверен, что застану ее дома. Все-таки человек в возрасте, мало ли что может случиться. А вдруг она осталась у детей? 

На пути в деревню Семеновщину. Большак.

которыхНа пути к цели мне пришлось остановиться в безымянной деревеньке, чтобы уточнить маршрут. Развилка на краю Гринино не имела указателя, поэтому были сомнения в том, что я повернул правильно. Проезжая деревню я снизил скорость и, поглядывая то вправо, то влево пытался увидеть хоть одну живую душу. И на мою удачу у дома под № 13 на скамеечке сидели две бабульки. Я остановился рядом с ними, не глуша мотор, спросил, что за деревня и как проехать на Семеновщину. Проговорили мы минут пятнадцать. Они мне сказали, что это деревня Междуречье, а еду я правильно. Поинтересовались зачем я туда еду. Оказалось, что они знают женщину, которая мне нужна. Рассказали в каком доме она живет, как ее зовут, подтвердили, что она в деревне. Это меня очень обнадежило. Думаю, ну вот, хоть в чем-то повезло. А то пришлось бы разыскивать ее окольными путями, потратив много времени.     

которыхВообще, народ в тех местах очень доброжелательный, сердечный, и только скажешь, что разыскиваю могилу погибшего деда - они стараются помочь, чем только можно. И очень расстраиваются, если не могут хоть что-то подсказать. Особенно это относится к людям старшего поколения, с которым мне чаще всего приходилось общаться. Ведь мой контингент – кому под 80.

которыхЧерез десять минут я уже был в Семеновщине. Посреди села стояло заброшенное, без окон и дверей двухэтажное кирпичное здание. На втором этаже из проема окна торчало древко, на котором развивался российский триколор. 

Современная деревенская архитектурная эклектика. Не хватает деда Щукаря. Дер. Семеновщина, 2007 г. 

которыхОстановился у дома, вышел из машины. Тишина, людей нет. Надо бы уточнить, где все-таки дом Клавдии Васильевны. Послышались негромкие голоса из деревянной пристройки к дому. Я обрадовался, и направился на звуки. Поднялся на 2-й этаж. На лавочке сидели мальчишки лет 12-14 и негромко разговаривали. Я поздоровался и шутливо спросил: здесь советская власть? Они засмеялись, тут, говорят. А где живет Исакова Клавдия Васильевна? Я понял, что мое прибытие не осталось незамеченным. Даже не взглянув в проем окна ребята показали рукой в направлении ее дома, но сказали, что на моей машине там не проехать. Можно дойти пешком. Нет, думаю, доеду, вдруг понадобятся все мои документальные материалы. Нет времени бегать за ними.

которыхПо заросшему травой проселку с трудом добрался до дома Клавдии Васильевны. «Дорога» явно не была предназначена для проезда легкового транспорта. Ярко-красный кирпичный дом в конце улицы был в неплохом состоянии, особенно в сравнении с соседними полуразвалившимися деревянными избушками. В окнах стояли стеклопакеты, во дворе выкошено. Расспросив через закрытую дверь, кто я и зачем приехал, хозяйка пустила меня в дом. Пройдя через сени, зашли в светлую небольшую комнату. Дальше виднелась кухонька, находящая прямо в центре дома, а за кухней виднелась еще одна комната – попросторнее. Получалось, что дом состоял из двух половинок, сообщающихся через кухоньку

Дом Исаковой Клавдии Васильевны. Дер. Семеновщина, 2007 г.

которыхБабулька, 1924 года рождения, согнутая пополам в пояснице, еле передвигалась по дому. Жаловалась на провалы в памяти, на то, что руки и ноги отказывают. Но взгляд у Клавдии Васильевны был ясный, на мои вопросы она реагировала живо, давала четкие ответы. К моей радости оказалось, что она действительно работала на ближайшем к деревне участке железной дороги. А в тот день,  4 мая 1942 года, в составе бригады ремонтников восстанавливала путь на 82 километре.

которыхРазговор наш переходил с одной темы на другую. Но снова и снова я возвращал Клавдию Васильевну на 65 лет назад, в роковые сороковые. Тяжелые воспоминания остались у нее о самом счастливом периоде в жизни человека – его юности. С тяжелым вздохом вспоминала она непосильную работу без выходных. Недобрым словом помянула бригадира, который заставлял молоденьких девчонок подставлять свои плечики под тяжелые шпалы, наравне с мужчинами: вот теперь и не разгибается поясница, да руки и ноги болят, хоть кричи!    

которыхВспомнила Клавдия Васильевна, что паровоз тогда лежал на боку, но поезда при нем не было. Долго я ее выпытывал за погибших. Она твердо говорила, что никого не убило. Я ей про оторванную ногу у женщины – она не помнит. Зато рассказала за могилку связистов чуть ближе к 81 км, за погибшего и похороненного на поле летчика. За машинистов же – ничего. По моему опыту местные жители очень хорошо помнят всех погибших у деревень. Немцы туда не дошли, поэтому жертв среди местных было немного, и если бы что-нибудь случилось, они бы обязательно знали.

которыхНепринужденно перехожу на другую тему. Вот, говорю, дом ваш – хорош! Да, отвечает, дети и внуки помогают. Поставили пластиковые окна, а мне не нравится - занавеску не повесишь. А сколько ж ему лет? – спрашиваю. Да лет сто пятьдесят будет. Это, что ж, говорю, выходит, что при крепостном праве такие дома строили? Неужели так хорошо жили? Получается, что так и было, – отвечает Клавдия Васильевна. Глина у нас хорошая, имелись кирпичные заводики. Сами кирпич делали. А леса здесь хорошего мало. Тут уже я начал сопоставлять. Ведь на моей Украине, на Харьковщине, кирпичные дома стали строить лишь в конце 60-х двадцатого века, то есть почти сто лет спустя. А то все саманные, да под камышом. А земли там – чернозем, не в пример здешним. Удивительно! Особенно видя в каком состоянии находится деревня Семеновщина сейчас, в сравнении с Катериновкой.

которыхИ все-таки, откуда у людей брались средства на постройку каменного дома? - не отстаю я. Ну что Вы хотите, отвечает Клавдия Васильевна, – вот в этой комнатке, где мы сидим, жила семья из девяти человек. А где же все эти люди? - спрашиваю. Нет никого, никого не осталось. 

которыхКомната, где мы чаевничали была не более 15 кв. метров. Примерно треть от этой площади занимали две печи: одна с лежанкой и плитой, другая предназначалась для отопления дома.

которыхА что осталось из старой утвари? Может, есть что-нибудь старинное, ну например, комод, стол, кровать, что-либо из кухонного? Чтобы лет под 100 ему было? – допытываюсь. Задумавшись на секунду, хозяйка  отвечает: «Ничего нет такого». Обращаю внимание, что перед печью на двух веревках подвешена округлая жердочка – приспособление для сушки белья. Две веревочки подвязаны к выщербленным от старости железным крючкам, вмурованным в потолок. А вот эту вешалку когда сделали? – спрашиваю, проводя рукой по отполированному временем  дереву. Ой, и не знаю, она тут всегда была, сколько себя помню, и до меня висела, - отвечает, улыбаясь, Клавдия Васильевна. Ну вот, говорю с облегчением и смехом, все-таки нашелся у Вас предмет глубокой старины. Лирическое отступление закончилось.   

которыхСнова возвращаемся к волнующей меня теме. Снова я ее и так, и эдак. В ответ - ну не хоронили никого! Она вместе с бригадой прибыла почти сразу после бомбежки – свежих могил не было. Увезти их на поезде не могли, так как и поезда не было! 

которыхВ какую сторону лежал паровоз – не вспомнила. Зато рассказала, что там недалеко стоит будка обходчиков и сарай. А рядом с ними две воронки от бомб. Паровоз лежал метрах в 200 от будки. Вот кто может знать лучше, говорит, так это ее хорошая знакомая Анна Чурайская. Она живет в селе Рогожа, третий дом налево. К сожалению, телефон второй месяц не работает, а то бы созвонились с подругой. 

которыхТелефонов в Семеновщине имеется только два. У нее, как у участника войны, и у председателя.  

которыхВ общем, расспросил я ее обо всем, попили мы чайку, попрощались, пообещал я ей, что обязательно заеду к А.Чурайской, передам привет и пошел на место, где по рассказам Клавдии Васильевны, все это случилось.

которыхПрошел деревню, и еще метров 200, вышел к железнодорожной линии, недалеко от будки обходчика. Побродил там по высокой, девственной траве, нашел две воронки, пошел вдоль линии. Ну нет ощущения, что это то самое, искомое место! 

Будка обходчика на 82 км.

которыхА тут еще мужик местный из лесу вышел, ягоды собирал. Тоже подтвердил, что могилки машиниста здесь нет, вспомнил снова про связистов и летчика на поле. Рассказал, что будку эту отстроили заново, но по виду она такая же, как и была в войну, а вот сарай стоит еще с тех пор. Я облазил сарай в надежде найти какие-нибудь надписи на стенах. Вдруг думаю, кто-то вырезал имена погибших здесь железнодорожников, чтобы не забыли. Но ничего не нашел, кроме проржавевшей  каски  красноармейца.

которыхПроследовал дизелек на Осташков, внеся оживление в пейзаж и нарушив тишину. Через некоторое время вижу, на узенькой платформе недалеко от будки, сидит пожилая женщина с сумками. Я ей - здравствуйте, Вы из какой деревни? А она в ответ – да вот опоздала, пойду назад. Я ей – Вы в войну в деревне жили? А она опять - да вот опоздала, буду возвращаться. Понял, что глуховата бабуля. Ладно, думаю, возьму на память из воронки земли, или какой-нибудь камень и пойду в деревню Чигориху. Начал искать кулек или коробочку для земли. А бабулька говорит - давай я тебя угощу, и отсыпает мне в кулечек немного красной смородины. Я обрадовался, что у меня кулек теперь будет. Она же собрала сумки, ведерко с ягодой и пошла вдоль линии в Чигориху. 

которыхЯ попробовал ягоду – кислющая-а-а, аж скулы сводит. Выкинул ягоду, взял из сарая лопату, и стал набирать в пакет камни из воронки. Отковырял несколько небольших камней, положил в кулек и тоже направился в сторону Чигорихи. Заодно, думаю, посмотрю, что там за могила связистов.

На Чигориху!

которыхЧерез два километра, по левую сторону от линии, в направлении предполагаемой деревни имелась заметная тропа, поднимающаяся на холм. Могилу связистов я так и не увидел.  

которыхДень был солнечный, теплый. На насыпи линии, свернувшись калачиком, грелась непуганая черная змея. За небольшими, беспорядочными островками деревьев виднелись заросшие высокой травой поля. И если бы не железная дорога, было бы полное ощущение дикой глуши.

Железная дорога изгибается у Чигорихи. Местные жители не разрешили проложить колею через деревню.

которыхТишина! Ни людей, ни животных, ни каких-либо других признаков присутствия человека или его деятельности. По правую сторону от линии далеко простиралось слабо заросшее чахлыми деревцами пространство, которое огибала железнодорожная насыпь: по-видимому, болотистая низина.

которыхСвернул с насыпи на тропу, ведущую то вверх,  на холм, то вниз и опять вверх. Вокруг - неописуемая красота и покой. Вспомнились строки из Т.Г.Шевченко: «…любо, та  тихо, як у  раї». По тропинке, мимо заросших высокой травой полей, прошел еще с полкилометра, пока не добрался до деревни. 

Козловы статьи

Далее